Таран - оружие русских

Три тарана Леонида Борисова

Илья Куприянов

Однажды автору этих строк довелось прочитать книгу «Бессмертные подвиги» (Воениздат, 1980 г.). Встретилась знакомая фамилия – Борисов Л. И. Речь шла о лётчиках, совершивших в годы войны тараны вражеских самолётов.

Таран… Сколько мужества и героизма стоит за этим словом! «Воздушный таран, – писал маршал авиации А. А. Новиков, – это не только молниеносный расчёт, исключительная храбрость и самообладание… Это одна из наивысших форм проявления того самого морального фактора, присущего советскому человеку, которого не учёл враг». Наши лётчики сознательно совершали этот акт самоотверженности и бесстрашия, когда не было других средств уничтожения противника.

Таран – оружие русское. Впервые его применил в бою известный военный летчик П.Н. Нестеров. В начале 1-й мировой войны на самолетах воюющих держав не было бортового вооружения. Для уничтожения в воздухе самолетов противника Нестеров предложил применять таран. Основоположник высшего пилотажа, первым выполнивший такие сложные фигуры как «мертвая петля», он считал, что при выполнении тарана можно сохранить свой аэроплан, нанося удар сверху, колесами. 26 августа 1914 года Нестеров применил этот прием при перехвате австрийского разведчика. Таранным ударом он сбил неприятеля, но при этом погиб и сам: взлетая, пилот в спешке не привязался к сидению и при ударе выпал из самолета.

Через семь месяцев подвиг Нестерова повторил еще один русский летчик – Казаков. Таранив немецкий самолет, он благополучно вернулся на свой аэродром. Немецкий кайзер Вильгельм II отмечал в одном из своих приказов по войскам: «Я желаю, чтобы мои авиаторы стояли на такой же высоте проявления искусства, как это делают русские».

Несколько таранов совершили наши летчики в 30-е годы в различных локальных войнах. Конкретных инструкций, как применять этот сложный вид воздушной атаки, не было. Одно было очевидным – летчик, идущий на таран, должен был не только обладать беспредельной храбростью, но и отлично чувствовать свой самолёт. Считалось верхом воинского мастерства срезать противника ударом винта и уцелеть самому. Однако во многих случаях, когда на маневр не оставалось времени, приходилось бить врага с ходу, на большой скорости.

В Великую Отечественную войну советские лётчики совершили более 600 таранов, при этом в большинстве случаев они сумели не только сохранить свою жизнь, но и спасти свои боевые машины. 34 лётчика совершили по два тарана. Четверо, в их числе Леонид Борисов, применяли воздушный таран трижды, а Борис Ковзан – четырежды. Следует особо подчеркнуть, что первый таран Борисова Л.И. был двойным, то есть лётчик дважды за время боя таранил один и тот же вражеский самолёт – когда с первого раза противника сбить не удавалось, приходилось добивать его повторным таранным ударом. Случай довольно редкий: за всю войну было совершено всего несколько таких таранов. Двойной таран младшего лейтенанта Борисова был одним из первых в истории Великой Отечественной войны.

… Шли упорные бои в районе Киева. 20 сентября 1941 года 43-й истребительный авиационный полк (ВВС 21-й армии) поддерживал с воздуха части, выходившие из окружения. Одно из звеньев советских И-16 возглавлял младший лейтенант Л.И. Борисов. Волны вражеских бомбардировщиков одна за другой накатывались на наши войска. Борисов, заметив в просветах между облаками силуэты немецких Ю-88, повёл своё звено на перехват. С ходу дал несколько очередей по ведущему бомбардировщику. Промах. Нужно бить с короткой дистанции. Но подойти к противнику непросто: «юнкерс» для самообороны вооружен четырьмя пулеметами – один вперед, два в задней части кабины и один в нижней подфюзеляжной гондоле.

Лавируя между огненными трассами, Борисов почти вплотную подвёл свой «ястребок» к вражескому самолёту, выпустил длинную очередь. Ярко-красные точки впились в сферический колпак над стрелком бомбардировщика. Пулемёт противника задрался кверху и замолчал. «Теперь не уйдёшь!» – торжествует Леонид и нажимает на гашетку ещё раз. Но выстрелов не слышно – кончились патроны. Лихорадочно забилось сердце: в последний момент упустить врага… До вражеской машины рукой подать… Мгновенно созрело решение. Хладнокровно и расчетливо подвёл нос своего истребителя чуть выше рулей «юнкерса». Плавно дал ручку управления. Бешено вращающийся диск винта, скользнув вниз, резанул по хвосту вражеской машины. «Юнкерс», клюнув носом, пошёл вниз. «Отлетался, фашист проклятый!» – радостно воскликнул Борисов и отвернул в сторону.

Когда он оглянулся, то неожиданно увидел, что бомбардировщик продолжает лететь: враг потерял часть руля, но удержался в воздухе. Не раздумывая, Борисов вновь догоняет «юнкерс» и столь же ювелирно бьёт его винтом ещё раз. Потеряв хвостовое оперение, фашистский стервятник падает на землю и взрывается.

Лопасти воздушного винта на истребителе сильно погнуты. Мотор лихорадочно трясёт. Дотянув до своего аэродрома, Борисов благополучно приземляется. Непродолжительный ремонт - и снова в бой!

Командир звена 43-го истребительного авиаполка
старший лейтенант Борисов Л.И. 1942 г.

…Июль 1942 года. Враг рвётся к Волге. В боях за Сталинград Леонид Борисов вновь показал себя как мастер таранных атак. Следует отметить, что в некоторых изданиях, повествующих о подвигах советских лётчиков, говорится не о трёх, а лишь о двух таранах Л.И. Борисова – один под Киевом, другой на Волге. Однако есть основания считать, что во время Сталинградской битвы знаменитый лётчик произвёл два тарана: в конце июля 1942 года и в январе 1943 года. Доказательством тому могут служить письма однополчан, присланные красным следопытам Тагинской средней школы.

С первых месяцев войны вместе с Борисовым в 43-м истребительном авиаполку служил Алексей Николаевич Романов. Вместе они сражались под Киевом, Харьковом и Сталинградом. Осенью 1942 года Романов был тяжело ранен и после продолжительного лечения вернулся к старым друзьям лишь в 1943 году. В своих воспоминаниях о боевом товарище Алексей Николаевич пишет: «Познакомился я с Леонидом под Киевом. Высокого роста, блондин. Неразговорчивый. Не любил рассказывать о своих успехах, а дрался он очень хорошо, напористо, зло. Быстро рос по службе, за 2 года прошёл путь от рядового лётчика до штурмана полка... Я хорошо помню, как в конце июля 42 г. в небе Сталинграда он таранил винтом «юнкерс» и прилетел в Воропоново с погнутыми лопастями воздушного винта и удачно приземлился. Были погнуты концы винта». (Воропоново – полевой аэродром в 15 км от Сталинграда).

Из письма А.Н.Романова о таране Леонида Борисова

Подробности этого тарана описывает журналист С.Улановский:

"Однажды во главе дежурного звена Леонид Борисов вылетал на перехват двух групп бомбардировщиков в 25 самолётов. Одному бомбардировщику Борисов подбил левый мотор. Немец отстал, но продолжал лететь, а советский истребитель находился у него под плоскостями. Борисов пытался дать очередь, но закончились боеприпасы. Неужели уйдёт? И сталинский сокол решил таранить. Подстроился к хвосту – отбил руль поворота и кусок правой части руля глубины вражеской машины. От неё полетели щепки. Резко снизившись, «Юнкерс» пошёл к земле. Борисова отбросило в сторону, и он возвратился на аэродром с погнутым винтом".

Письмо М.А. Уварова о Леониде Борисове

Второе письмо прислал Михаил Афанасьевич Уваров, близкий друг Борисова: «Леонида Ивановича я знал всего 9 месяцев, с ноября 1942 года по июль 1943 года, но эти месяцы мы вместе жили на квартирах, вместе летали на боевые задания на истребителях ЯК-1 под Сталинградом и на Курской дуге. Я был помощником командира 581-го истребительного авиаполка, а он штурманом, и когда вылетали на задание в составе всего полка, то из лётчиков управления получалось звено (4 самолёта): Шишкин – командир, его ведомый – зам. по политчасти майор Петров, капитан Борисов и я, старший лейтенант Уваров. Когда летали эскадрильями, то мы с Леонидом летали парой с какой-нибудь из эскадрилий. Он был иногда ведущим всей эскадрильи, но чаще наша пара находилась выше боевых порядков эскадрильи, чтобы отражать внезапные атаки истребителей противника сверху. Леонид был очень грамотный воздушный боец, воевал очень расчётливо и зло.

Капитан Л.И. Борисов к этому времени сбил в воздушных боях 12 самолётов противника, а одного из них таранным ударом (под Сталинградом). Сам же повреждений не имел».

Этот таран был совершён в начале 1943 года и описан в сборнике "На грани возможного" (изд-во "Знание", М., 1990 г.).

В битве под Сталинградом штурман истребительного полка Борисов прокладывал боевые маршруты товарищам и сам водил в бой эскадрилью. Как-то в паре со старшим лейтенантом Михаилом Уваровым он должен был прикрывать группу наших бомбардировщиков, отвлекать вражеские истребители, если они появятся. А те не заставили себя ждать: зайдя со стороны солнца, на Уварова насели два Ме-109. Одному из них немедленно навязал бой Леонид, поспешивший на выручку товарищу.

Первый "раунд" поединка, если говорить честно, закончился не в пользу Борисова. Под густым огнём противника красно-звёздная машина вздрогнула, оказалась пробитой масляная система. Немецкий пилот стал атаковать его в лоб. Что может сделать лётчик на повреждённой машине, когда ему навязан бой на встречных курсах? Столкновение означает верную смерть. Но свернуть в сторону, рвануться вверх или вниз – тоже не выход: подставишь самолёт под кинжальную, в упор пулемётную очередь. В общем, куда ни кинь – всюду клин, гибель неминуема, как дважды два...

"Такая арифметика нам не подходит!" – молнией проносится в голове Борисова спасительная догадка. За миг до гибельного столкновения он слегка отвернул свой истребитель и ударил концом крыла по плоскости врага. От этого виртуозного и одновременно сокрушительного удара крыло "Мессера" разлетелось на куски, он камнем упал вниз. Леонид же смог выровнять и посадить машину.

Таким образом, на счету у Л.И. Борисова три тарана: один (двойной) под Киевом и два под Сталинградом.

По воспоминаниям однополчан, Леонид Иванович был неразговорчив и не любил хвалиться своими успехами. Неудивительно, что даже ближайшие друзья не знали о всех его воздушных победах и могли рассказать только о тех таранах, очевидцами которых они были.