 |
|
|
|
Меню сайта
Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
Партизанские будниИз истории Глазуновского партизанского отряда И.Куприянов Подпольщики часто были проводниками, ходили с партизанами на разведку, совершали диверсии на железной дороге Орел – Курск. Так, 9 октября 1942 года при сопровождении Махонина группа партизан вышла на железную дорогу в районе станции Глазуновка, поставили мину недалеко от Ладеревской будки. На мине подорвался паровоз и 15 вагонов. Двумя днями раньше был взорван паровоз и два вагона с живой силой противника. В начале декабря 1942 года партизаны Глазуновского отряда Горлин, Кузнецов, Абрамов и Махонин провели диверсию на железной дороге Орел – Курск между станциями Глазуновка и Куракино. На поставленной мине подорвался поезд. Разбилось 8 вагонов с солдатами и офицерами врага. По воспоминаниям партизан, погибших было очень много.  Аня и Нина Горлины - связные партизанского отряда
Осенью 1942 года усилиями патриотов началась кампания по сбору средств на создание Орловской танковой колонны. Инициаторами этого движения в Глазуновском районе выступали А.И. Ошкадерова и Оля Жильцова, дочь командира отряда. Материально люди жили крайне бедно. Но русский дух не погасал ни у кого. Потому-то, когда речь заходила о танковой колонне, все к кому обращались, доставали из тайников деньги и вкладывали их в общий фонд. За пять дней вся эта работа завершилась, а собранные деньги были переданы в Троснянский партизанский отряд. На территории Тагинского сельсовета глазуновским партизанам часто помогали бойцы Троснянского отряда. Впервые связь между партизанами соседних районов была установлена 25 мая 1942 года через С.Ф. Махонина, когда к нему пришли связные Михаил Андреевич Приведенцев, которого он знал ещё до войны, и Фёдор Филиппович Кудряшев. Кудряшев и Приведенцев совместно с глазуновскими партизанами провели удачную операцию по срыву сдачи немцам молока населением с.Тагино. Немцы еще в феврале 1942 года обязали жителей Тагино ежедневно сдавать молоко по 5 литров от каждой коровы. Собранное молоко отвозили на сепараторный пункт на Сеньковские Выселки. Кто из жителей не приносил на сливной пункт установленную норму молока, тот подвергался наказаниям. Немцы в конце каждой пятидневки вызывали недоимщиков в комендатуру и били виновных резиновой плеткой столько раз, сколько они не донесли молока за истекшую пятидневку Чтобы избавить жителей от сдачи молока немцам, партизаны устроили совместную засаду на дороге между селом Тагино и Сеньковскими Выселками. Когда к ним подъехала немецкая автомашина с молоком, они остановили её. Шофер из военнопленных не сопротивлялся, даже помог партизанам вылить на землю молоко и продырявить фляги. Партизаны толовыми шашками взорвали мотор автомашины, а шофера отпустили на все четыре стороны. Потом партизаны пришли в село Тагино к молокосборщику Фёдору Миленину и под угрозой расправы предложили ему отказаться от сбора молока для немцев. В наказание за прошлую работу отобрали у него лошадь. Так поставка молока немцам была сорвана. Весной 1942 года немцы начали насильно забирать и отправлять в Германию на каторжные работы молодых парней и девушек из Тагинской волости. Эту работу возглавлял изменник Родины, старшина этой волости Г. И. Махонин. В начале июня в Тагино снова пришли для связи два троснянских партизана М.А. Приведенцев и И.Г. Данилкин. Командование отряда, посовещавшись с троснянскими партизанами, решило вечером пойти на квартиру к старшине Махонину и уговорить его, чтобы он сорвал отправку советских граждан в Германию, а парней и девушек направил бы в партизанские отряды в Михайловские леса. Вечером партизаны оцепили дом Г.И. Махонина и стали к нему стучаться. На стук в сени вышла его жена и, не открывая дверь, сказала, что мужа нет дома и что он приказал ей в ночное время дверь никому не открывать. Не желая срывать мирных переговоров со старшиной, они ушли. О дальнейших событиях рассказывает С.Ф. Махонин: "Утром следующего дня меня к старшине Махонину партизаны послали одного, как бывшего его сослуживца. Я пришёл к нему рано, он ещё спал. Открыла дверь жена. Хозяин быстро встал, оделся, вышел ко мне и поздоровался. Я сказал ему, что нужно поговорить с глазу на глаз, на что он охотно согласился. Мы вышли в сени. Здесь я ему пересказал всё, что предлагали партизаны. Передал просьбу командования отряда о встрече с ним сегодня вечером у меня на квартире. Он дал согласие, но отказался идти ко мне на квартиру, так как, по его словам, немцы следят за моим домом. Тогда мы условились встретиться в другом месте. Вечером старшина на свидание к партизанам не явился, и это насторожило нас. Угроза расправы нависла надо мной, как над парламентёром. Партизаны решили убрать изменника Родины. Несколько раз из засад стреляли в него, но безрезультатно... Среди жителей района были и другие предатели. Одним из них был мой дядя Иван Иванович Фролов, которого немцы назначили старостой в пос. Весёлый. Однажды он приходит ко мне и говорит: «Племяш, говорят, ты с партизанами связался?». Я ответил, что всё это сплетни. Но он опять начал допытываться у меня, где партизаны и сколько их. Староста пригрозил мне, что, если я не скажу правду, я буду повешен, а семья расстреляна. Вскоре староста поехал в Глазуновку и доложил о том, что в нашем селе есть партизанская организация. По доносу Фролова в посёлке были арестованы восемь человек, в том числе три партизана – связные А.М. Куракова, И.В. и Г.В. Тепляковы. Партизаны решили ликвидировать старосту. В этом помогли разведчики Троснянского отряда, возвращавшиеся с задания. Я вспомнил, что дядя был хорошим поваром. Партизаны решили использовать это. 23 октября 1942 года к старосте зашли шесть человек партизан, переодетые в форму немецких полицаев. Мнимый немецкий офицер Николай Вавилов на ломаном русском языке сказал, что немецкому командованию нужен хороший повар, и предложил ему ехать в Орел одному или с семьей. Но Фролов не согласился уезжать из села. Тогда партизаны попросили старосту подвезти их до Тросны. Когда подвода отъехала километра два-три, староста стал подозревать, что полицаи совсем не те, за кого они себя выдают, и бросился бежать. Тут-то его и настигла партизанская пуля". В работе отряду мешал старшина Ф.В. Косяков из Гнилуши, верой и правдой служивший оккупантам. Командование отряда решило его убрать. Первый раз ночью его застали дома. Но на печке в потолке был лаз, и он через него ушёл. Во второй раз его выследили на престольном празднике 4 декабря у Гущиных в Орловой Даче и задушили. На труп надели сумку нищего и вывезли в поле под видом замерзшего. За сочувствие немцам и пренебрежительное отношение к населению дезертировавшего из армии фельдшера Е.Ф. Говорушкина Жильцов и Кузнецов взяли ночью из дома и увели в направлении Тагино. В 1942 году немцы организовали в Богородской церкви склад сельскохозяйственных продуктов, а в селе – приёмный пункт по заготовке сена. На пункте постоянно жили 3 немца. Командование отряда решило ликвидировать этот приёмный пункт. Из воспоминаний С.Ф. Махонина: "Дело было под Новый год. Немцы собирались праздновать Рождество. Квартировали они у Анны Горшковой, чей дом стоял почти в центре села. Мы собрали партизанский совет. Горлин, Жильцов и я договорились со старостой с.Богородского Ершовым (он был наш человек), чтобы тот упросил немцев встречать праздник у него дома. Сообщили об этом Дмитровскому отряду. В самый разгар веселья партизаны ворвались в дом Ершова. Обезоружив немцев, увели их к реке Оке и у моста пустили под лед. Через 3 дня Ершов заявил, что его начальство уехало куда-то и до сих пор не вернулось. Начали розыски, но не нашли". Н.И. Симаков, связной партизанского отряда: "В ликвидации заготпункта в селе Богородском участвовали партизаны Василий Глушенко и Сашка, фамилию его не помню, оба из пленных. Тогда же был ликвидирован бургомистр Казимир, убил его и ещё одного немецкого солдата Васька-казак – высокий, сильный парень, волею судеб оказавшийся на территории района... Среди партизан был Ваня-пулемётчик, родом из Тулы" Приемный пункт был закрыт. Операция прошла успешно. Но весной, когда вскрылась река, одна женщина увидела утонувшего немца и подняла крик. Сбежался народ. Об этом сообщили немцам. В реке были найдены и остальные два трупа. Ершова и Горшкову арестовали. Ершова повесили в центре села, у церкви, а Анну Горшкову фашисты забрали в тюрьму и после пыток расстреляли. Подвергся пыткам и старший сын Ершовых, Николай. Гестаповец Гильс допрашивал "с пристрастием". От полученных побоев юноша умер вскоре после казни отца. Для наказания семьи Ершовых немцы забрать у них корову и все запасы картофеля. У Ершовых было пятеро детей: три сына и две дочери. Младшему, Васятке, не было и года. Он не пережил голодную зиму, ослаб от недоедания и умер. А через несколько месяцев, летом сорок третьего, погиб третий сын, Миша. Перед началом Курской битвы немцы стали выгонять жителей из села и, чтобы поторопить людей, один из фашистов полоснул по толпе автоматной очередью. Марфа Ивановна видела, как внезапно споткнулся её сын. "Мамочка...", - только и прошептали его окровавленные губы, когда мать подхватила парнишку на руки[2]. Из пятерых детей Ивана Васильевича выжили две дочери. Надежда (в замужестве Чернышова) осталась в Богородском, у неё выросло четверо детей. Её младшая сестра Мария (Изоткина) вышла замуж в Гнилушу, вырастила шестерых детей. Журналисту Н. Тубольцеву удалось встретиться со свидетельницей тех событий Натальей Егоровной Тюнеевой. «Уже многое стёрлось в памяти, – говорит Наталья Егоровна, – но всё-таки главные события помнятся… Мне не забыть того мартовского дня 1943 года, когда всё население села согнали к церкви, построили и человек в чёрной форме на ломаном русском языке объявил, что они должны назвать тех злодеев, кто убил немецких солдат. В противном случае будет казнён каждый третий житель села. "Заложников сожгут живьём", - пригрозил гестаповец. Люди переглядывались, молились, но никто ничего не говорил. Тогда немец посмотрел на часы и дал команду солдатам. Те начали отсчитывать каждого третьего и оттаскивать в сторону. Что тут поднялось! Кричали дети, рыдали, падали на колени женщины, молили пощадить хотя бы детей». Наталья Егоровна оказалась как раз третьей. Солдат ткнул её в бок автоматом, и она, стараясь удержаться на ослабевших вдруг ногах, пошла к толпе обречённых. А думала не о себе, а о грудном сыне, который и не жил на свете. Гестаповец ещё раз потребовал выдать односельчан, убивших немцев. Не получив ответа, махнул рукой, и солдаты погнали заложников к большому колхозному сараю, в котором до войны хранился различный инвентарь. Этот сарай и должен был стать огненной могилой для многих жителей села. Расходились и люди, стоявшие в шеренге. Шли, ещё не веря тому, о чём узнали: староста Ершов, кого считали немецким холуем, оказался тем самым человеком, который убил немецких солдат. Вот тебе и предатель. А он сейчас спас людей, сознавшись в убийстве… А потом селяне шепотом рассказывали друг другу о том, что Горшкову и Ершова пытают, что будто бы кто-то ещё участвовал в убийстве солдат, да они не хотят говорить, что водят на допрос и сына Ершова, Колю, хотят дознаться, кто из посторонних к ним приходил, и что Коля утверждает, будто никого не видел, вот и пойми, то ли правду он говорит, то ли уже такой твёрдый мальчишка в свои неполных пятнадцать лет. На казнь Ершова вновь согнали всех жителей села. Для устрашения. Это было жуткое зрелище. Многие плакали, и не от обиды вовсе, а от того, что погиб человек за других. И не страх, а ненависть заполняла души людей».[3] |
Поиск
Календарь
Друзья сайта
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||