Огненный таран: факты и домыслы
В ночь с 9 на 10 мая 1943 года сержант Полякова, пилот ночного бомбардировщика 970-го ночного бомбардировочного Городище-Сталинградский полка, и старшина Сагайдаков, штурман звена, направили свой подбитый самолёт У-2 на вражеский эшелон у станции Глазуновка.
Полякова Александра Павловна родилась 16 апреля 1922 года в г. Борисоглебске Тамбовской губернии (ныне Воронежской области). С детства мечтала стать пилотом. Тогда немало девушек занималось в аэроклубах, не уступая парням. Не удивительно, что позже, в годы войны юные лётчицы сражались практически во всех видах авиации – истребительной, бомбардировочной, штурмовой.
Шура Полякова
(Довоенная фотография)
В 1940 году Александра окончила среднюю школу и одновременно пилотскую школу Борисоглебского аэроклуба. Брали в аэроклуб с 17 лет. Обучали в клубе без отрыва от учёбы и производства. Тренировочные полёты на У-2 проходили с четырёх часов утра, а к восьми утра курсанты отправлялись на заводы или в школу. Александра Полякова была выпущена в августе 1940, в составе 1-й очереди учлётов, с рекомендацией «Инструктор Осоавиахима» и оставлена в аэроклубе в должности лётчика-инструктора. В некоторых источниках утверждается, что Полякова со 2 июля и по август 1941 года проходила обучение в Борисоглебской авиационной школе пилотов, но летописец Борисоглебского аэроклуба Ю.Е. Николаев считает, что это вряд ли может быть правдой, поскольку данное военно-учебное заведение девушек на учёбу не принимало.
Результаты испытаний курсанта Борисоглебского аэроклуба Осоавиахима
Поляковой А.П.
(Из фондов Центрального архива ДОСААФ)
В соответствии с Постановлением ГКО СССР от 26 июля 1942 года большое количество аэроклубов оборонного общества, в том числе и Борисоглебский, было ликвидировано, а их постоянный состав и матчасть обращены на укомплектование ВВС Красной Армии. 22 августа 1942 года по спецнабору Приволжского военного округа А.П. Полякова была направлена в 46-й запасной авиационный полк (г.Алатырь, Чувашская АССР), где формировались многочисленные авиаполки, проходили обучение экипажи, участвовавшие на всех фронтах Великой Отечественной. На базе 46-го зап в 1942-1943 гг. было сформировано 24 авиаполка ночных бомбардировщиков, в том числе 372-й легкий бомбардировочный авиационный полк (372 нбап). В сентябре 1942 г. полк вошёл в состав 271-й ночной бомбардировочной авиадивизии, действовавшей на Сталинградском фронте.
Сержант Александра Полякова
Из дневника Александры Поляковой: "Моя боевая деятельность началась на Сталинградском фронте. В то время я принадлежала к 372 авиационному полку, где работала в оперативном отделе штаба и одновременно выполняла свою первую боевую задачу. Свой первый боевой вылет я совершила в октябре 1942 года - летала к населённому пункту Большая Россошка, где на исходных позициях стояло большое количество танков и автомашин. Так я получила своё боевое крещение. Нет слов, которыми бы я могла описать чувство радости, которые испытывала той ночью. Могу с гордостью заявить, что я стала защитницей нашей великой матери, нашей Родины."
В октябре 1942 года в 271-ю авиадивизию прибыло несколько новых полков. 20 ноября Полякова в должности пилота самолёта У-2 (По-2) была переведена в только что сформированный 970-й ночной бомбардировочный полк, в составе которого сражалась до конца Сталинградской битвы.
Состав 271-й ночной бомбардировочной авиадивизии
Из дневника Поляковой: "По прибытии в полк я была определена во 2-ю эскадрилью, которой командовал лейтенант Руднев. Если раньше я летала без штурманов и бомбардиров, то после перевода в этот полк мне был назначен штурман, с которым я летала в декабре 1942 и январе 1943."
Штурманом-бомбардиром в экипаж юной лётчицы был назначен ст.сержант Ефим Сагайдаков, который был переведён в 970-й нбап из соседнего 702-й авиаполка. Сагайдаков к тому времени был опытным бойцом. На его счету было более 150 боевых вылетов.
Сагайдаков Ефим Абрамович родился в 1922 в г.Кировоград Украинской ССР. (В учётно-послужной картотеке местом рождения указан г.Кировград Свердловской области; в "Книге памяти воинов-евреев, павших в боях с нацизмом" записан как Сагайдачный Ефим Абрамович). Перед войной семья проживала в г.Харькове. Отец Ефима, Сагайдаков Абрам Ефимович (Хаймович), работал шорником в промкомбинате. В 1940 г. Ефим был призван в РККА Дзержинским РВК г.Харькова и направлен на учёбу в Олсуфьевскую военно-авиационную школу стрелков-бомбардиров (пос. Олсуфьево Орловской, теперь – Брянской области). Уже в конце июня 1941 аэродром в Олсуфьево, где была стоянка самолетов, подвергся бомбардировке фашистской авиацией. Была уничтожена значительная часть технического парка, повреждено лётное поле, погибло около 30 человек. 12 июля 1941, за несколько дней до эвакуации авиашколы, Сагайдакову было присвоено звание сержанта, и приказом по школе он был откомандирован в Московский военный округ, в распоряжение командира 77-й смешанной авиадивизии. 19 ноября 1941 Сагайдаков был назначен стрелком-бомбардиром в 1-ю авиаэскадрилью 702-го авиационного полка ближних бомбардировщиков (702-й ночной бомбардировочный авиаполк). В его составе воевал на Калининском, Западном и Донском фронтах. На конец октября 1942 ст.сержант Сагайдаков совершил 157 ночных боевых вылетов на У-2 по уничтожению живой силы и техники противника. Был награждён орденом Красной Звезды (Приказ Командующего Западным Фронтом №01177 от 30.10.1942) и медалью "За отвагу" (702 нбап 21 А ДонФ, 03.11.1942), семь раз ему объявлялась благодарность за отличное выполнение боевых заданий от командования дивизии, авиаполка, эскадрильи.
Из наградного листа Ефима Сагайдакова
Публицист Иосиф Финкельштейн утверждает, что экипаж Поляковой был семейным (Победа 1945. Портал о Фронтовиках). По мнению автора, Ефим познакомился с Александрой Поляковой в Борисоглебске, во время учёбы в военной школе лётчиков. Перед отправкой на фронт, в августе 1942, они якобы поженились, но по непонятным причинам скрывали свои семейные отношения. Однако это предположение ничем не подтверждено. Более того, как видно из личного дела, Сагайдаков заканчивал другую авиашколу, Олсуфьевскую, и уже в ноябре 1941 сражался на Калининском фронте.
О совместной боевой работе со своим штурманом Полякова рассказывает в дневнике, отмечая важность советов опытного товарища по поведению в критических ситуациях, в частности, что делать в случае, если самолёт попадёт под свет прожекторов и зенитный обстрел противника.
"В первые дни декабря я атаковала вражеский аэродром в Б. Рассошка. Ранее истребители сообщили мне, что на вражеском аэродроме обнаружена группа самолётов. Мы со штурманом проработали полёт, рассмотрели все возможности подхода к цели. Ночью незаметно подлетели к аэродрому противника. Когда мы сбрасывали бомбы, зажглись прожекторы, и, поскольку находились точно над аэродромом, мы попали прямо под их свет. За время моих предыдущих полётов мне посчастливилось не попадать под свет прожекторов, и я не могла себе представить, что чувствует лётчик, когда он освещён прожекторами. Но теперь, когда меня засекли, я точно знала, что я как командир самолёта должна делать в таком случае: сосредоточить всё внимание на приборах, вести машину, одновременно слушать приказы штурмана, которые он отдаёт, чтобы заставить самолёт маневрировать и быстрее выйти из зоны действия прожекторов. Начали бить зенитки. Разрывы снарядов были отчётливо слышны, так как снаряды пролетали близко к самолёту, но благодаря хорошему маневрированию и точно отданным приказам штурмана, вскоре мы ушли из-под зенитного обстрела. Однако домой вернулись с пробитым днищем.
Этот аэродром мы атаковали часто, так как там располагалось большое количество самолётов. Кроме того, я вылетала в Карновский, Бабушкино, Басарчино, на аэродром Ново-Алексеевский. Особенно мне запомнились последние дни, когда я летала над этой точкой. Было хорошо заметно, как с каждым часом наши части продвигаются вперёд. Кольцо окружения противника было таким плотным, что он оказался в безвыходном положении и мог только сдаться в плен."
С 22.08.1942 по 6.01.1943 Полякова совершила 37 боевых вылетов на Сталинградском и Донском фронтах. 17 января 1943 г. юная лётчица была награждена орденом Красной Звезды.
О коротком, героическом боевом пути Александры Поляковой и Ефима Сагайдакова рассказал в своей книге «Те триста рассветов…» Борис Пустовалов, который в годы войны служил штурманом «ночников», был другом Ефима и жил с ним в одной землянке.
Из воспоминаний Бориса Пустовалова:
Еще под Сталинградом, в самый разгар битвы, к нам в полк пришла летчица Шура Полякова. Невысокого роста, черноволосая, с нежным румянцем на щеках, честно сказать, девушка не вызвала у нас особого восторга. Мы недоумевали по поводу такого решения руководства. Ведь в это время в предгорьях Кавказа воевал на У-2 женский авиационный полк. Почему бы ей не быть там, среди девушек-летчиц, рассуждали мы. Но судьбе было угодно распорядиться иначе: Шура Полякова стала единственной летчицей среди нас, ночных бомбардировщиков.
Мы знали, что Шура в Борисоглебске окончила аэроклуб. Но считали, что летать в аэроклубе — это одно, а война, боевые вылеты под Сталинградом... Словом, «баба на корабле — не миновать беды!» — так приблизительно рассуждали мы. А Шура тем временем вылетела на боевое задание, успешно отбомбилась — и началась ее нелегкая работа. Мы вскоре почувствовали в характере этой девушки совсем не девичьи черты. Она решительно отвергла щадящий режим, предложенный руководством, и водила ночной бомбардировщик, ни в чем не уступая нам, нередко совершая за ночь по 5-7 боевых вылетов.
На ухаживания воздушных бойцов Шура отвечала ровно и, что самое главное, одинаково, став своеобразным эталоном полковой совести и чистоты. Никто не смел сказать грубого слова в ее присутствии. И даже тогда, когда для всех нас стала очевидной любовь Шуры и сержанта Коли Васильева, никто не смел позволить какие-то намеки на легкомысленность их отношений. И Шура была благодарна нам за это. Ее настороженность, некоторая замкнутость и смущение оттого, что невозможно было скрыть отношений с Николаем, быстро прошли, как только она почувствовала наше дружеское понимание.
Штурманом в экипаже Поляковой был мой друг Ефим Сагайдаков. Невысокого роста, с мягкими движениями и негромким голосом, он, как правило, мало говорил, больше слушал. Но едва заходила речь о лесе, о воде, вообще о природе, Ефим преображался, и тогда лучшего рассказчика трудно было представить!
Дома, где-то под Воронежем, у Ефима была одинокая больная мать [Лебединская Елизавета Михайловна]. Она слала сыну бодрые письма, он всегда читал их вслух и всякий раз при этом спрашивал: «Как ты думаешь, что она хотела этим сказать?» Я пытался по-своему истолковывать слова матери, чтобы успокоить Ефима, хотя мы знали, что она тяжело болеет — без надежды на выздоровление, но любит и ждет сына, желая увидеть его живым и невредимым. Помню, в тех письмах не было стандартных призывов к героизму и мести. Мать Ефима просила, чтобы он выполнял свою работу на фронте старательно, но осторожно, так как она, эта работа, по её мнению, была слишком опасной. Ефим понимающе улыбался, когда читал эти милые наивные строки, едва заметно кивал головой, очевидно, разделяя озабоченность матери.
Но штурман Сагайдаков знал своё дело. Он мог мгновенно решать в уме самые сложные задачи по самолетовождению. Знание астрономии и ночного неба часто помогали ему вести самолет, не пользуясь приборами. Не было случая, чтобы штурман Сагайдаков опоздал к цели или уклонился от маршрута.
Однажды экипажу Поляковой пришлось сесть на передовой с отказавшим мотором. Шура при посадке повредила ногу, и Ефим нес ее на себе около трех километров по раскисшей от дождей, развороченной целине. Штурман Сагайдаков был хорошим товарищем...
Ночной бомбардировщик У-2 (По-2)
Перед началом Курской битвы 970-й ночной бомбардировочный авиаполк, в котором служили Полякова и Сагайдаков, перебазировался на полевой аэродром в с. Казанка-2 Золотухинского района Курской области. Боевую работу полк начал 4 мая. Основные районы боевых действий: железнодорожные станции на участке Стишь – Глазуновка, участок шоссе Кромы – Тросна, грунтовые дороги, леса и овраги южнее Орла, где сосредотачивалась живая сила и техника врага, располагались штабы, склады боеприпасов и горючего (Никольское направление).
Из книги Бориса Пустовалова: «Нам предстояло летать и воевать в самом центре Орловско-Курской дуги. Наиболее опасными, просто гибельными местами, считались железнодорожные станции Глазуновка, Змиевка и Становой Колодезь. Сила зенитного огня над ними была убийственной. При появлении наших «ночников» из множества снарядных разрывов здесь словно бы сплеталось второе небо. Прожекторами на пути самолётов немцы воздвигали сплошной частокол лучей. В темноте шныряли ночные истребители. Преодолеть такую противовоздушную оборону удавалось только ценой больших усилий.
...В мае нашей целью обозначили станцию Глазуновка. Там по ночам немцы выгружали войска, технику, боеприпасы. Нам предстояло если не сорвать их работу, то хотя бы затруднить её. Глазуновка – ближайшая к фронту станция выгрузки: не случайно над ней был сильный огневой заслон. Крепким орешком была эта Глазуновка!»
9 мая перед экипажем Поляковой была поставлена задача: разбомбить эшелоны на станции Глазуновка. Цель знакомая, это был её 6-й вылет на бомбардировку станции. Что случилось в этот раз – остаётся загадкой по сей день.
Из оперсводки штаба 16 ВА от 10 мая 1943 г.:
«271 нбад в ночь на 10.5.43 бомбардировала скопление войск неприятеля в пунктах: Новополево, Старополево, Глазуновка, Куначь, Гостомль, Ниж.Муханова, в лесах и садах в районе этих пунктов. Препятствовала подвозу войск по дорогам Орел – Глазуновка, Орел – Кромы – Тросна. Вылетало 58 У-2, произведено 157 самолётовылетов, из них 62 по ж.д. Налёт - 230 часов 35 минут.
Военная деятельность проводилась в условиях сильного противодействия средств ПВО противника и при сильном ветре до 12-15 м/сек.
В результате бомбардировочных действий, по докладам экипажей, создано 20 очагов пожаров, вызвано 3 сильных взрыва в пунктах ГЛАЗУНОВКА и КУНАЧЬ, разрушено 12 строений, уничтожена 1 арт.точка, 1 точка ЗП, отмечено 5 прямых попаданий по ж.д. станции ГЛАЗУНОВКА.
Потери: 1 У-2, лётчик - сержант Полякова, с боевого задания не вернулся.
1 У-2 при взлёте врезался в лес. Самолёт разбит, ремонту не подлежит. Экипаж невредим». (Оперсводка №130 к 21.00 10.5.1943 штаб 16 ВА)
Из сведений о боевых потерях 271-й Сталинградской авиадивизии за май 1943 года:
«970 Городище-Сталинградский БАП: с 9 на 10.5.43, экипаж – сержант Полякова и старшина Сагайдаков, при выполнении боевого задания самолёт над целью был подожжён огнём ЗА противника. Экипаж – погиб, самолёт – сгорел».
В армейской газете «Доблесть» (фронтовая газета 16-й ВА) 3 июня 1943 г. была напечатана статья об отважной лётчице: «… Снаряд вражеской зенитки поджёг машину Шуры Поляковой. Презирая смерть, она продолжала вести самолёт. Но пламя окутало кабину. Шура сгорела вместе с самолётом, за штурвалом, до последнего дыхания оставшись верной своему воинскому долгу. Она погибла на боевом посту, как верный солдат Отчизны». Как видим, версия об огненном таране в то время не рассматривалась.
Из воспоминаний Б. Пустовалова: «…Самолёт вспыхнул над станцией. Он прочертил в ночном небе огненный след и, ударившись о земную твердь, сгорел. По всем признакам, зенитный снаряд разорвал бензобак и горючее хлынуло на экипаж и раскалённые патрубки мотора. Шура Полякова боролась до последнего: горящий самолёт падал на извилистой линии и несколько секунд удерживался в горизонтальном полете. Об этом нам потом рассказали жители села, над которым разыгралась ночная трагедия.
...Когда адъютант эскадрильи и старшина молча свернули постель Ефима и забрали его немудреные вещи, я долго сидел в опустевшей землянке, бессмысленно уставившись на голые доски полевой койки, пустую тумбочку, сиротливо белеющий на спинке стула подворотничок Ефима и несколько писем его матери. Трудно было представить, что больше никогда не увижу ни Ефима, ни Шуры Поляковой...»
Тот факт, что объятый пламенем самолёт продолжал лететь в сторону железнодорожной станции, причём какое-то время удерживался в горизонтальном полёте, говорил о том, что пилот не покидал кабины горящей машины и сознательно старался дотянуть до скопления вражеских эшелонов. К сожалению, непосредственных свидетельств огненного тарана не найдено, нет подтверждений от других экипажей, так как бомбардировка целей производилась одиночными самолётами У-2.
Штурман Е.А. Сагайдаков посмертно был удостоен звания младший лейтенант, приказ пришёл уже после его гибели. (Приказ Центр. фр. от 27.05.1943). Соответствующая запись есть в учётно-послужной карточке.
В некоторых публикациях сообщается, что А.П. Полякова была награждена вторым орденом Красной Звезды посмертно и также посмертно удостоена звания младший лейтенант, однако в её учётно-послужной карточке таких записей нет. Нет их и в базе данных портала Министерства обороны «Память народа».
В Борисоглебске у Александры осталась мать Наталья Константиновна. Отец Поляков Павел Иванович воевал рядовым на Ленинградском фронте. В январе 1943 года во время наступления у станции Синявино был тяжело ранен, награждён медалью «За боевые заслуги».
Таковы сведения из документов военных лет. К сожалению, до сих пор не установлено место захоронения отважной лётчицы Шуры Поляковой и её боевого товарища Ефима Сагайдакова.