Лётчица Александра Полякова

 

Огненный таран: факты и домыслы

В ночь с 9 на 10 мая 1943 года сержант Полякова, пилот ночного бомбардировщика 970-го ночного бомбардировочного Городище-Сталинградский полка, и старшина Сагайдаков, штурман звена, направили свой подбитый самолёт У-2 на вражеский эшелон у станции Глазуновка.

Александра Павловна Полякова родилась 16 апреля 1922 года в г. Борисоглебске Воронежской области. С детства мечтала стать пилотом. Тогда немало девушек занималось в аэроклубах, не уступая парням. Не удивительно, что позже, в годы войны юные лётчицы сражались практически во всех видах авиации – истребительной, бомбардировочной, штурмовой.

Александра Полякова

В 1940 году Александра окончила среднюю школу  и одновременно пилотскую школу Борисоглебского аэроклуба. Выпущена была в составе 1-й очереди учлётов с рекомендацией «Инструктор Осоавиахима» и оставлена в аэроклубе в должности лётчика-инструктора. В некоторых источниках утверждается, что Полякова со 2 июля и по август 1941 года проходила обучение в Борисоглебской авиационной школе пилотов, но летописец Борисоглебского аэроклуба Ю.Е. Николаев считает, что это вряд ли может быть правдой, поскольку данное военно-учебное заведение девушек на учёбу не принимало.

Результаты испытаний курсанта Борисоглебского аэроклуба Осоавиахима
Поляковой А.П.
(Из фондов Центрального архива ДОСААФ)

В соответствии с Постановлением ГКО СССР от 26 июля 1942 года большое количество аэроклубов оборонного общества, в том числе и Борисоглебский, было ликвидировано, а их постоянный состав и матчасть обращены на укомплектование ВВС Красной Армии. 22 августа 1942 года по спецнабору Приволжского военного округа А.П. Полякова была направлена в только что сформированный 970-й ночной бомбардировочный полк. И уже с 4 сентября в должности командира экипажа самолёта У-2 приняла участие в Сталинградской битве. С 22.08.1942 г. по 6.01.1943 г. совершила 37 боевых вылетов на Сталинградском и Донском фронтах. 17 января 1943 была награждена орденом Красной Звезды.

Из наградного листа Александры Поляковой

В конце сентября 1942 года 970-й нбап вошёл в состав 271 ночной бомбардировочной авиадивизии. В то же время в дивизию прибыл 702-й авиаполк, в котором служил ст. сержант Ефим Сагайдаков. Вскоре Сагайдаков был переведён в 970-й полк и назначен штурманом-бомбардиром в экипаж Александры Поляковой. 

Состав 271-й ночной бомбардировочной авиадивизии

Историк Иосиф Финкельштейн утверждает, что экипаж Поляковой был семейным (сайт «Победа1945»). Ефим познакомился с Александрой Поляковой в Борисоглебске, во время учёбы в военной школе лётчиков. Перед отправкой на фронт они поженились, но по непонятным причинам скрывали свои семейные отношения. Первоначально служили в разных полках. В ходе боёв на Орловско-Курской дуге воевали не только в одном полку, но и летали на одном самолёте вплоть до своей героической гибели. 

В Борисоглебске у Александры осталась мать Наталья Константиновна. Отец Поляков Павел Иванович воевал рядовым на Ленинградском фронте. В январе 1943 года во время наступления у станции Синявино был тяжело ранен, был награждён медалью «За боевые заслуги». 

О коротком, героическом боевом пути Александры Поляковой и Ефима Сагайдакова рассказал в своей книге «Те триста рассветов…» Борис Пустовалов, который в годы войны служил штурманом «ночников», был другом Ефима и жил с ним в одной землянке.

Из воспоминаний Бориса Пустовалова:

Еще под Сталинградом, в самый разгар битвы, к нам в полк пришла летчица Шура Полякова. Невысокого роста, черноволосая, с нежным румянцем на щеках, честно сказать, девушка не вызвала у нас особого восторга. Мы недоумевали по поводу такого решения руководства. Ведь в это время в предгорьях Кавказа воевал на У-2 женский авиационный полк. Почему бы ей не быть там, среди девушек-летчиц, рассуждали мы. Но судьбе было угодно распорядиться иначе: Шура Полякова стала единственной летчицей среди нас, ночных бомбардировщиков.

Мы знали, что Шура в Борисоглебске окончила аэроклуб. Но считали, что летать в аэроклубе — это одно, а война, боевые вылеты под Сталинградом... Словом, «баба на корабле — не миновать беды!» — так приблизительно рассуждали мы. А Шура тем временем вылетела на боевое задание, успешно отбомбилась — и началась ее нелегкая работа. Мы вскоре почувствовали в характере этой девушки совсем не девичьи черты. Она решительно отвергла щадящий режим, предложенный руководством, и водила ночной бомбардировщик, ни в чем не уступая нам, нередко совершая за ночь по 5-7 боевых вылетов.

На ухаживания воздушных бойцов Шура отвечала ровно и, что самое главное, одинаково, став своеобразным эталоном полковой совести и чистоты. Никто не смел сказать грубого слова в ее присутствии. И даже тогда, когда для всех нас стала очевидной любовь Шуры и сержанта Коли Васильева, никто не смел позволить какие-то намеки на легкомысленность их отношений. И Шура была благодарна нам за это. Ее настороженность, некоторая замкнутость и смущение оттого, что невозможно было скрыть отношений с Николаем, быстро прошли, как только она почувствовала наше дружеское понимание.

Штурманом в экипаже Поляковой был мой друг Ефим Сагайдаков. Невысокого роста, с мягкими движениями и негромким голосом, он, как правило, мало говорил, больше слушал. Но едва заходила речь о лесе, о воде, вообще о природе, Ефим преображался, и тогда лучшего рассказчика трудно было представить!

Дома, где-то под Воронежем, у Ефима была одинокая больная мать. Она слала сыну бодрые письма, он всегда читал их вслух и всякий раз при этом спрашивал: «Как ты думаешь, что она хотела этим сказать?» Я пытался по-своему истолковывать слова матери, чтобы успокоить Ефима, хотя мы знали, что она тяжело болеет — без надежды на выздоровление, но любит и ждет сына, желая увидеть его живым и невредимым. Помню, в тех письмах не было стандартных призывов к героизму и мести. Мать Ефима просила, чтобы он выполнял свою работу на фронте старательно, но осторожно, так как она, эта работа, по ее мнению, была слишком опасной. Ефим понимающе улыбался, когда читал эти милые наивные строки, едва заметно кивал головой, очевидно, разделяя озабоченность матери.

Но штурман Сагайдаков знал свое дело. Он мог мгновенно решать в уме самые сложные задачи по самолетовождению. Знание астрономии и ночного неба часто помогали ему вести самолет, не пользуясь приборами. Не было случая, чтобы штурман Сагайдаков опоздал к цели или уклонился от маршрута.

Однажды экипажу Поляковой пришлось сесть на передовой с отказавшим мотором. Шура при посадке повредила ногу, и Ефим нес ее на себе около трех километров по раскисшей от дождей, развороченной целине. Штурман Сагайдаков был хорошим товарищем...

Сагайдаков Ефим Абрамович родился в 1922 г. в Кировограде. В 1940 г. призван Дзержинским РВК г.Харькова и направлен на учёбу в Олсуфьевскую военно-авиационную школу стрелков-бомбардиров (пос. Олсуфьево Орловской, теперь – Брянской области). 12 июля 1941 г. Сагайдакову было присвоено звание сержанта, и приказом по школе он был откомандирован в Московский военный округ, в распоряжение командира 77-й смешанной авиадивизии. 19 ноября 1941 Сагайдаков был назначен стрелком-бомбардиром в только что сформированный 702-й авиационный полк ближних бомбардировщиков (ночной бомбардировочный авиаполк). В его составе воевал на Калининском, Западном и Донском фронтах, совершил 157 ночных боевых вылетов на У-2 по уничтожению живой силы и техники противника. Был награждён орденом Красной Звезды (Приказ Командующего Западным Фронтом №01177 от 30.10.1942) и медалью "За отвагу" (702 нбап 21 А ДонФ, 03.11.1942), семь раз ему объявлялась благодарность за отличное выполнение боевых заданий от командования дивизии, авиаполка, эскадрильи.

Из наградного листа Ефима Сагайдакова

Перед началом Курской битвы 970-й ночной бомбардировочный авиаполк, в котором служили Полякова и Сагайдаков, перебазировался на полевой аэродром в с. Казанка-2 Золотухинского района Курской области. Боевую работу полк начал 4 мая. Основными районами боевых действий были Змиёвское, Никольское и Кромское направления.

Из книги Бориса Пустовалова: «Нам предстояло летать и воевать в самом центре Орловско-Курской дуги. Наиболее опасными, просто гибельными местами, считались железнодорожные станции Глазуновка, Змиевка и Становой Колодезь. Сила зенитного огня над ними была убийственной. При появлении наших «ночников» из множества снарядных разрывов здесь словно бы сплеталось второе небо. Прожекторами на пути самолётов немцы воздвигали сплошной частокол лучей. В темноте шныряли ночные истребители. Преодолеть такую противовоздушную оборону удавалось только ценой больших усилий.

...В мае нашей целью обозначили станцию Глазуновка. Там по ночам немцы выгружали войска, технику, боеприпасы. Нам предстояло если не сорвать их работу, то хотя бы затруднить её. Глазуновка – ближайшая к фронту станция выгрузки: не случайно над ней был сильный огневой заслон. Крепким орешком была эта Глазуновка!»

Из оперсводки штаба 16 ВА от 10 мая 1943 г.: 

«271 нбад в ночь на 10.5.43 бомбардировала скопление войск неприятеля в пунктах: Новополево, Старополево, Глазуновка, Куначь, Гостомль, Ниж.Муханова, в лесах и садах в районе этих пунктов. Препятствовала подвозу войск по дорогам Орел – Глазуновка, Орел – Кромы – Тросна. Вылетало 58 У-2, произведено 157 самолётовылетов, из них 62 по ж.д.
Военная деятельность проводилась в условиях сильного противодействия средств ПВО противника и при сильном ветре до 12-15 м/сек.

В результате бомбардировочных действий, по докладам экипажей, создано 20 очагов пожаров, вызвано 3 сильных взрыва в пунктах ГЛАЗУНОВКА и КУНАЧЬ,  разрушено 12 строений, уничтожена 1 арт.точка, 1 точка ЗП, отмечено 5 прямых попаданий по ж.д. станции ГЛАЗУНОВКА».

По сообщениям наземных наблюдателей, отмечались взрывы авиабомб и пожары в районе Похвальная, Сабурово, Архангельское в верховьях Неручи.

Перед экипажем Поляковой была поставлена задача: разбомбить эшелоны на станции Глазуновка. Цель знакомая, это был её 6-й вылет на бомбардировку станции. Что случилось в этот раз – остаётся загадкой по сей день.  

Из сведений о боевых потерях 271-й Сталинградской авиадивизии за май 1943 года: «970 Городище-Сталинградский БАП, с 9 на 10.5.43, экипаж – сержант Полякова и старшина Сагайдаков, при выполнении боевого задания самолёт над целью был подожжён огнём ЗА противника. Экипаж – погиб, самолёт – сгорел». Это была единственная боевая потеря полка за месяц.

В армейской газете «Доблесть» (фронтовая газета 16-й ВА) 3 июня 1943 г. была напечатана статья об отважной лётчице: «…Снаряд вражеской зенитки поджёг машину Шуры Поляковой. Презирая смерть, она продолжала вести самолёт. Но пламя окутало кабину. Шура сгорела вместе с самолётом, за штурвалом, до последнего дыхания оставшись верной своему воинскому долгу. Она погибла на боевом посту, как верный солдат Отчизны». Как видим, версия об огненном таране в то время не рассматривалась.

Из воспоминаний Б. Пустовалова: «…Самолёт вспыхнул над станцией. Он прочертил в ночном небе огненный след и, ударившись о земную твердь, сгорел. По всем признакам, зенитный снаряд разорвал бензобак и горючее хлынуло на экипаж и раскалённые патрубки мотора. Шура Полякова боролась до последнего: горящий самолёт падал на извилистой линии и несколько секунд удерживался в горизонтальном полете. Об этом нам потом рассказали жители села, над которым разыгралась ночная трагедия.
...Когда адъютант эскадрильи и старшина молча свернули постель Ефима и забрали его немудреные вещи, я долго сидел в опустевшей землянке, бессмысленно уставившись на голые доски полевой койки, пустую тумбочку, сиротливо белеющий на спинке стула подворотничок Ефима и несколько писем его матери. Трудно было представить, что больше никогда не увижу ни Ефима, ни Шуры Поляковой...»

Тот факт, что объятый пламенем самолёт продолжал лететь в сторону железнодорожной станции, причём какое-то время удерживался в горизонтальном полёте, говорил о том, что пилот не покидал кабины горящей машины и сознательно старался дотянуть до скопления вражеских эшелонов. К сожалению, непосредственных свидетельств огненного тарана не найдено, нет подтверждений от других экипажей, так как бомбардировка целей производилась одиночными самолётами У-2. 

Штурман Е.А. Сагайдаков посмертно был удостоен звания младший лейтенант (Приказ Центр. фр. от 27.05.1943). Соответствующая запись есть в учётно-послужной карточке.

В некоторых публикациях сообщается, что А.П. Полякова была якобы награждена вторым орденом Красной Звезды посмертно и также посмертно удостоена звания младший лейтенант, однако в её учётно-послужной карточке таких записей нет. Нет их и в базе данных портала Министерства обороны «Память народа».

Таковы сведения из документов военных лет. Всё остальное, что пишут об Александре Поляковой, – из области домыслов, когда желаемое выдают за действительное. В частности, сообщение о том, что отважная лётчица выбросилась с парашютом и её снесло ветром к деревне Малые Бобрики (расстояние по прямой до Глазуновки 10 км), где она была похоронена в безымянной могиле, и что позже её прах перенесли в с.Сеньково.

Продолжение

---